Кристиан Леван

Все происходило как в сказочном ужасе. Несколько крупных городов. С огромными дворцами в центре. С правителями в них. Прекрасными и, на удивление, не жадными, не тщеславными. Все люди под их властью жили. Не богато. Обычно. Но все было очень красиво. Жили обычные люди. Среди них ходили стражи. "Бесполые" - их пол скрывали. У всех одинаковые драные стрижки, лица без грима.Показать полностью.. Обязательно капюшон. Черные длинные одежды. Не как у католических монахов. Короче по длине, но похоже. По крайней мере в том городе, где родился я. Оружия у них не было видно, но его было очень много. И у каждого стража естественно была какая-то иная сила. Узнать это можно было по единственному украшению на их теле. В виде короны верховного правителя. Ты помнишь это кольцо. Смысл силы можно было узнать по цвету камня в базе. Силу - по размеру. Ты помнишь мое кольцо. Голубой камень в пятнадцать миллиметров. Все были верны и разумны, все покорно служили своему правителю. Ненавидели его за то, что служили именно они, но они понимали, что это нужно, поэтому их ненависть перенаправлялась в их силы. Они понимали, что это нужно и все же.. любили своего правителя. Никто не знал пола друг друга. Чтобы его узнать, увидеть лица было мало. Надо было раздеть, а чтобы раздеть.. Это мог только правитель. Пол правителя был тоже тайной. Он всегда был в белом. Лишь для красоты и со смыслом менял некоторые детали - украшения, детали одежды и т.д. Когда я первый раз его увидел при посвящении - он был в белом, в золотых украшениях, в золотой маске и шоколадных оттенков до золотого деталями из легких тканей. Непередаваемо красиво и легко.
Дворец был прекрасный. Особенно зимой. Но это дело вкуса. Хотя, для императора, было.. были места, сады, где было либо лето, либо весна, либо осень.. в таких садах жили и стражи. Ведь сила требовала не только эмоциональной подпитки. Так, например, я любил жить в казармах, где была зима.. голубой камень был воплощением воздуха во всех его проявлениях и всего, что с ним связано. Даже лед, снег. Я любил холод.. любил холодный воздух. У моего же друга был темно синий.. вода своего рода. Мы редко пользовались такой силой, она очень утомительна, каким бы сильным ты не был. Но не смотря на это, я любил понаблюдать, как мой напарник играет с нашими жертвами, управляя кровью в их венах. Это ведь тоже вода. А он, в свою очередь, любил следить, как я разрываю своих смертников медленно изнутри. В организме ведь есть и доля воздуха.
В общем.. все было неплохо. Я дослужился до 19 лет. Служил бы и дальше, если бы мы не провинились. Я не знал, с кем работаю в паре. С кем в паре охраняю жителей этого города и нашего правителя. Но.. В ванных комнатах я снимал с себя плащ, все ремни, ткани, оружие.. Оставались только бинты. Я ощущал на себе взгляд и.. За мной наблюдал напарник. Когда ты остаешься в бинтах, хоть и перетягивающих все твое тело, пол уже можно узнать. Мы долго смотрели друг на друга. Я понял, кто он, а он понял, кто есть я.. Его убили на месте за это. А меня отправили на суждение к правителю. Меня держали сутки с завязанными бинтами глазами, голым в ледяной камере. Откуда я знаю, что в ледяной? Я постепенно начинал топтаться босыми ногами в собственной луже крови, а не по липнущему от металла инею. И цепи прилипли к кожи. Они боялись снять с моей руки кольцо. Они видели размер, понимали в чем моя сила. Если они подошли хоть на шаг ближе - я бы почувствовал, как двигается воздух, как он теплеет. Меня это развлекало. Я позволил себе даже убить пару из них, все равно я все потерял. Пока не пришел он.. Он.. Помнишь я тебе когда-то рассказывал о своей любимой игре? Morrowind. У каждого свой бог. Ложный, но реальный бог. Он был для нас богом. Ты был для нас богом. Ты был воплощением всего того, что мы любили. Что я любил. Каждый из нас. Поэтому я не мог спутать с охраной. Когда ты вошел в камеру - для меня кровь и иней превратился в мягкую холодную ключевую воду. Я почувствовал запах кожи и цветков жасмина. Услышал шелест мягких лепестков. Их падения, как они разрезают воздух. Меня словно сковало.. Я почувствовал, как твои нежные пальцы скользнули по моей руке и сняли кольцо. Я был голым перед тобой, ты видел кто я. И видел, что меня успели наказать.Ты видел, как это сделали. Я показывал. Я чувствовал, что ты видишь больше, чем кто-либо. Не просто тело, но и то, что внутри. Отсутствие детства, обучение, работа, та ночь с напарником.. Начавшаяся, но не законченная. Ты видел, что я был не виновен. И видел большее. Ты рассматривал кольцо в своих руках, вспоминал, как сам подписывал приказ о его воплощении, хоть и опасно создавать их с такими крупными камнями.. Ты забрал меня к себе. С одной стороны гарем.. с другой личный отряд охранников. Ты со всеми ними спал, но кроме ощущений внутри они ничего не помнили, поэтому и пола твоего по прежнему не знали. Я тоже переспал с тобой. Это было страшно для меня, первый раз. Это был зеленый сад, в котором шел снег. Тонкие невысокие деревья, как очень молодые аккуратные яблони. Под одним из них лежали белые пледы, как для пикника, узорные подушки, бокалы, вина.. Зеленая трава была в "первом снегу". Но рядом с тобой не смело ничего мешать "идеалистичности мысли". Поэтому пледы были сухи.. Ты позволял нам ходить при дворе без капюшона. Как я вошел в этот сад в огромной комнате, я снял его.. я сидел на коленях перед тобой. У меня было меньше чем у кого-либо эмоций. Они были внутри и то, даже внутри ты редко мог их разобрать. Этому виной все мое прошлое, говорил ты. Мы пили медленно за разговорами вина, я съел сочное зеленое яблоко. Потом я помню, как ощутил уже обнаженной спиной холодные наволочки пледов, одеял. Ладонью, где-то в стороне, влажность и холод снега на зеленой траве. Я был настолько чистым и неопытным, хотя и почти оскверненным моим напарником, уже наказанным за то, чего не совершал. Но в том саду ты все же сделал свои отметки на мне. Доказал, что я принадлежу тебе.. Я стал твоим. И почему-то, хоть я так же, как и остальные забывал какого ты пола, я единственный, кто всегда помнил твое лицо. Ни маски, ни одежды, ни украшения, а именно твое лицо.
Дальше, придумывай историю сам. Я помню лишь, что в конце умер.